Конец внеблоковости в Европе?

Евгений Прейгерман

Независимо от того, насколько гладко и быстро пройдет новый раунд расширения НАТО, решения Финляндии и Швеции отражают и без того сильную военно-политическую поляризацию в Европе и указывают на дальнейший рост напряженности. В таких структурных условиях, как подсказывает исторический опыт, конфронтация имеет тенденцию к распространению и оказывает давление на многочисленные государства, в том числе не вовлеченные напрямую, вынуждая их «выбирать сторону». Очевидно, что эта тенденция вновь разворачивается на наших глазах.

За пределами Европы

Интересно, что за пределами Европы конечный результат может быть прямо противоположным. Там идея неприсоединения, похоже, получит новый импульс. Выбор в пользу любого полюса геополитического противостояния противоречит интересам многих стран Азии и Африки. Поэтому они активно сопротивляются призывам Запада присоединиться к санкциям и изоляции России. Чем больше последствия войны будут сказываться на гуманитарных, социально-экономических и, следовательно, политических событиях в этих странах, тем смелее будут звучать голоса в поддержку нейтралитета. Настойчивые требования Запада, чтобы никто не оставался в стороне, могут даже оживить Движение неприсоединения или стимулировать нейтральные государства Азии и Африки к поиску нового аналогичного проекта.

Правда, долгосрочное стратегическое соперничество между США и Китаем, основным географическим театром которого неизбежно станет Азиатско-Тихоокеанский регион, привнесет дополнительные переменные во внешнеполитическое мышление малых стран региона. У некоторых из них действительно могут появиться новые причины встать на одну из конкурирующих сторон вместо того, чтобы придерживаться золотой середины. Тем не менее, нейтральность и, в более широком смысле, хеджирование останутся актуальными для тех государств Азии, которые находятся между существующими и зарождающимися геополитическими несовместимостями.

В Европе

В Европе, напротив, идеи нейтральности и политика неприсоединения переживают не лучшие времена, особенно после решений Финляндии и Швеции добиваться членства в НАТО. С исторической точки зрения это выглядит несколько нелогично, поскольку такая политика веками хорошо служила безопасности многих европейских стран. А временами – создавала «островки сотрудничества» там, где в противном случае конфронтация воздвигла бы вездесущие «железные занавесы».

Стоит подчеркнуть, что Хельсинки и Стокгольм отказываются от политики, которая никогда их не подводила.

Впрочем, господствующие в Европе настроения по поводу внеблоковости/нейтральности, а также формирующие их дискурсы едва ли стали неожиданностью. Пожалуй, их объясняют как минимум три фактора.

Во-первых, население и элиты по всей Европе привыкли к мысли, что крупные войны на континенте – это пережитки прошлого. Впечатляющие достижения европейской интеграции и беспрецедентно благоприятная атмосфера безопасности на Западе в условиях «однополярного момента» привели к тому, что философия конца истории стала по умолчанию ментальным компасом Европы. Это, в свою очередь, породило новую стратегическую культуру, которая является максималистской и больше не ориентируется на базовые потребности безопасности. В результате война в Украине рассматривается в Европе как последняя попытка реваншистской державы повернуть вспять естественный ход человеческой истории и, таким образом, как решающая битва между добром и злом.

Такой ментальный компас, а также порождаемая им интерпретация причин и смыслов войны не оставляют места для нейтральности. Наоборот, они несут в себе моральный императив борьбы с воспринимаемым злом.

Во-вторых, современная война, которая все больше содержит гибридные и некинетические компоненты, ставит под серьезный вопрос актуальность концепции внеблоковости. Хотя это в равной степени релевантно для азиатского и африканского контекстов, в Европе этот фактор особенно выражен. Членство или ассоциация европейских внеблоковых государств с ЕС – который определяет себя как нормативную силу – уже лишили эти государства возможности придерживаться классического нейтралитета. Теперь для этих государств также размываются границы и нормы поведения при внеблоковом статусе. Например, внеблоковые европейские страны, которые присоединились к санкциям ЕС против России, официально определяются последней как «враждебные государства».

Следовательно, внешние силы, гипотетически способные угрожать безопасности внеблоковых европейских государств, воспринимают их внеблоковость со все меньшим доверием. И именно по этой причине население самих внеблоковых стран сомневается в надежности политики неприсоединения.

В-третьих, оба вышеупомянутых фактора еще больше усложняются феноменом социальных сетей в политике. В Европе уже не так просто заявить, как это сделал в середине 1950-х годов бывший канцлер Австрии Юлиус Рааб, что «нейтралитет ограничивает государство, а не индивидуума». Сегодня приверженность государства неприсоединению вряд ли может быть устойчивой и, следовательно, заслуживающей доверия, если общество в целом не привержено этой политике.

Оплот неприсоединения?

Несмотря на решения Финляндии и Швеции, остающиеся внеблоковые и нейтральные государств Европы, включая Швейцарию, Австрию, Ирландию, Мальту, Кипр и Молдову, по-прежнему полны решимости (по крайней мере, пока) не менять курс. Символично, что в Австрии, только что отметившей 67-ю годовщину Государственного договора, который утвердил постоянный нейтралитет, 75% населения считают, что внеблоковость лучше всего обеспечивает безопасность и развитие страны. Это зеркальная ситуация по сравнению с Финляндией, где в настоящее время 76% населения поддерживают вступление в НАТО, что, несомненно, является ключевым объяснением исторического решения финского правительства.

Однако властям некоторых внеблоковых стран сегодня все труднее объяснять собственному обществу, что именно означает их внеблоковость и почему «мы не политически нейтральны, а военно-нейтральны», как выразился премьер-министр Ирландии.

К тому же, по мере продолжения войны неизбежны новые драматические события внутри и вокруг Украины, которые могут поставить более сложные вопросы о внеблоковости.

Тогда высказанный Бруно Крейским еще в 1959 году (в статье в журнале «Foreign Affairs») тезис – что конфликт крупных держав может оставлять «малым государствам пространство для маневра и продвижения своих собственных концепций международной политики» – будет выглядеть все менее реалистичным. И в таком случае общественное мнение во внеблоковых странах Европы может поменяться.

Внеблоковость должна сохранить легитимность в Европе

Чтобы идеи нейтральности и внеблоковости продолжали служить безопасности и благополучию Европы в долгосрочной перспективе, они должны пережить нынешнее тяжелое время. Поэтому важно, чтобы:

• Сами концепции нейтралитета/нейтральности/неприсоединения оставались политически легитимными в Европе, а также в целом приемлемыми для ключевых неевропейских геополитических протагонистов.
• Оставшиеся неприсоединившиеся страны Европы придерживались внеблокового курса и сохраняли как можно больше элементов нейтральной политики;
• В европейской безопасности сохранялось политическое и функциональное пространство для разовых (ad hoc) и проектных вариантов нейтральности.

Евгений Прейгерман

Директор Совета по международным отношениям «Минский диалог»