28.04.2021
Денис Мельянцов, Сергей Богдан, Евгений Прейгерман,
Алисия Иванова
Закономерно, что внимание исследователей международных отношений в первую очередь привлекают интересы и действия крупных государств, прежде всего супердержав. Именно эти акторы определяют основные правила игры в мировой политике и задают глобальные тренды. Именно они преимущественно формируют направления развития военных альянсов и других международных организаций. Однако из-за концентрации лишь на ведущих государствах анализом часто не охвачены многие важные детали. Великие державы и региональные гегемоны окружены большим количеством менее сильных государств, которые, несмотря на свои невнушительные параметры, способны вносить серьезные изменения и искажения в международную повестку дня . Особенно с учетом их членства в различных международных организациях и в целом возросшего по сравнению со временами Холодной войны потенциала .
Поэтому не стоит игнорировать роль и политику малых государств — участников военно-политических альянсов, хоть зачастую они и находятся в тени великих держав. Из-за множественных уязвимостей и узкого поля для маневра небольшие государства намного более чувствительны к изменениям военного и политического ландшафта. Поэтому у них особенно развиты чувство опасности, инстинкт самосохранения и установка на минимизацию рисков в области безопасности , которые часто подталкивают эти страны к решительным действиям, способным оказывать как позитивное, так и негативное влияние на военные альянсы и региональную безопасность в целом. В частности, они могут либо способствовать крупным акторам в выработке «дизайнов региональной стабильности» , либо, наоборот, препятствовать взаимовыгодным договоренностям.
Наиболее значимым этот фактор становится во время структурных изменений в системе международных отношений. И особенно в периоды, когда ранее существовавшая модель уже не выполняет своих базовых функций по обеспечению мира и безопасности, а очертания новой модели еще не ясны. То есть в периоды повышенной неопределенности и, по определению Джеймса Розенау, «турбулентности»: когда «структуры и процессы мировой политики вступают на территорию отсутствующих правил и границ» .
Именно на такой исторической территории, очевидно, мир находится сейчас. Сформировавшаяся после окончания Холодной войны система международных отношений, базировавшаяся на «однополярном моменте» США и либеральных принципах 6, претерпевает эрозию и преобразование в новое качество. Этот процесс сопровождается, помимо прочего, подрывом эффективности и авторитета международного права, снижением функциональности международных организаций, распространением транзакционной модели отношений даже между союзниками. На этом фоне ученые уже заговорили о наступлении постальянсной эры , когда устойчивые военно-политические блоки уступают место ситуативным, проектным коалициям государств.
Проектность и транзакционность во взаимодействии государств в области безопасности действительно становятся повседневной нормой. Ситуативные коалиции по интересам все больше распространяются в условиях невозможности достижения консенсуса как в рамках Совета Безопасности ООН, то есть главного глобального органа по поддержанию мира и безопасности, так и внутри отдельных военно-политических блоков. Однако этого, пожалуй, пока недостаточно для вывода о наступлении постальянсной эры и, соответственно, о постепенном отходе классических альянсов в прошлое.
Как минимум, в условиях «турбулентности» и вызванной ею дисфункции международных институтов именно от военно-политических блоков продолжают зависеть вопросы войны и мира во многих частях планеты. Если альянсы не смогут больше играть стабилизирующую роль, то вызовы и угрозы безопасности в некоторых регионах начнут расти в геометрической прогрессии.
