1. Пришло время по-новому взглянуть на постсоветские территориальные конфликты. В том числе на используемую в их контексте терминологию. Сам термин “замороженный конфликт” не вполне соответствует реальности, так как во всех этнополитических постсоветских конфликтах наблюдается динамика. Например, в приднестровском конфликте меняется роль Украины; нагорно-карабахский конфликт фактически находится в низкоактивной фазе; а в Абхазии и Южной Осетии после установления статус-кво идут отличающиеся друг от друга внутренние процессы.

Роль внешних акторов в «Замороженных конфликтах» на постсоветском пространстве

2. Выделение внутренних и внешних акторов постсоветских территориальных конфликтов зачастую невозможно. Разделение акторов на прямых и косвенных также во многих случаях затруднено.

3. Большие государства имеют различный инструментарий воздействия на постсоветском пространстве, но во всех случаях он ограничен и редко соответствует уровню их геополитических амбиций. 

4. Политически малые государства на постсоветском пространстве не могут принять доктрину ограниченного суверенитета, которая так или иначе часто им навязывается большими государствами.

5. Конфликты невозможно рассматривать в отрыве от процессов в обществах и регионах. Все они так или иначе отражают объективные противоречия и имеют внутренние истоки, во многом являются элементом становления и самоопределения государств. Однако внешние импульсы изменяют течение конфликта. Поэтому ожидать их разрешения можно только в результате совмещения внутренних и внешних усилий.

6. У внешних и внутренних акторов существует разное видение эксклюзивности собственных и чужих интересов. При всей их противоречивости и конфликтности важно признать сам факт наличия интересов и их различных интерпретаций. На этой исходной базе можно развивать диалоговые механизмы. При этом диалог не может строиться по принципу поиска виновных.

7. В анализ перспектив развития региона и отдельных конфликтов в качестве независимых переменных необходимо включать реально существующие государства и международные организации, а не нормативные ожидания от них. Действия государств определяются, прежде всего, их восприятием собственных интересов, возможности международных организаций (например, ОБСЕ) – ресурсами и функциями. 

8. Украинский кризис стал отражением системного и ценностного конфликта между Россией и Западом по поводу устройства международных отношений и системы безопасности на постсоветском пространстве. Россия пытается установить “красные линии” для региональной геополитики, однако не предлагает при этом работающей (приемлемой) системной альтернативы.

9. Сегодня необходим поиск баланса интересов и постоянного механизма их согласования и координации в уже новой международной действительности. В частности, важно работать с реальными интересами России в регионе (а не их нормативной интерпретацией). Иначе нет оснований ожидать устойчивого улучшения ситуации. Кидаться камнями в стеклянном доме бесперспективно.

10. На фоне общей нестабильности системы безопасности на постсоветском пространстве и множества противоречий между внешними акторами территориальных конфликтов необходимо искать локальные точки соприкосновения. Главная задача и первого трека дипломатии (межправительственного), и, особенно, второго (экспертного) в том, чтобы найти возможные форматы сотрудничества.

11. Устойчивой основой такого сотрудничества может быть только принцип солидарной ответственности. 

Внутренняя политическая динамика в зонах конфликта

12. Одна из функций постсоветских территориальных конфликтов – сдерживать региональную эскалацию. Поэтому задача-минимум – «заморозить» активные конфликты и научиться жить рядом без войны. Задача-максимум – разрешить их.

13. Так или иначе, этнополитические конфликты в регионе связаны с советским наследием. Распад СССР стал, помимо прочего, большим этническим взрывом, повсеместно присутствовал культ своей земли. Однако в остальном это совершенно разные конфликты, имеющие уникальную динамику.

14. Современное развитие обществ с «замороженными конфликтами» во многом ограничено факторами слабой государственной власти, олигархизации, а также государственной политикой по маргинализации сил, которые выступают за альтернативные пути развития.

15. При всех ограничениях государственного развития и факторе международной непризнанности территорий оспоренного суверенитета необходимо учитывать формирование идентичности у местного населения, особенно молодежи. 

16. Часто на внутренних процессах в государствах с территориальными конфликтами и непосредственно в зонах оспоренного суверенитета негативно сказывается фактор завышенных ожиданий населения и элиты от региональных интеграционных проектов.

17. У непризнанных территорий нет и не может быть раз и навсегда определенных интересов и представлений о собственном развитии. Поэтому и внутренняя динамика, и политические приоритеты могут меняться в зависимости от внутренних и внешних условий.

Экономическое измерение постсоветских «замороженных конфликтов»

18. Сфера экономики и медицина часто становятся факторами ослабления конфликтного напряжения (в том числе и контрабандная торговля, проходящая через линию противостояния), способствуют контактам и сотрудничеству. В то же время возникающий в зонах конфликта «теневой» сектор экономики рождает группы (которые могут охватывать широкие слои населения), заинтересованные в сохранении статус-кво.

19. В центре экономических проблем постсоветского пространства – коррупция. Для зон конфликта она часто представляет большую угрозу безопасности, чем непосредственно военная опасность. В зоне конфликта коррумпированная экономика развивается, как в питательном бульоне. 

20. Значительная часть инфраструктуры (тепло- и электроэнергия, вода, экспортно-импортные каналы) остается общей для участников территориальных конфликтов. Поэтому ее можно использовать для налаживания взаимодействия между местными элитами.

21. Однако надежды на то, что одна лишь экономика может со временем разрешить этнополитический конфликт, не оправдываются. Имеет место конфликт идентичностей, самостей.

22. Региональная экономическая интеграция может оказывать на непризнанные территории противоречивое влияние. В одних обстоятельствах она может стимулировать их к реформам и экономическому развитию. В других – еще больше изолировать.

Политические переговоры по разрешению постсоветских территориальных конфликтов

23. Примеры универсально применимых эффективных переговорных форматов отсутствуют. Ожидания от мирных переговоров должны формироваться с учетом специфики и динамики развития конфликта. Проблема, как правило, не в формате переговоров или составе участников, а в реалистичности модели компромисса. 

24. Соглашения о перемирии, как правило, срываются из-за того, что не в полной мере учитывают внутриполитические проблемы. Также распространенной проблемой является запоздалая реакция сторон конфликта и международных гарантов договоренностей в ходе имплементации норм мирных соглашений. Недостаточно обсуждается план действий на случай разморозки конфликта.

25. Необходимо искать форматы совмещения официальной и экспертной (второй трек) дипломатии, что должно способствовать не только заключению формальных соглашений, но и реинтеграции конфликтующих социумов в мирную жизнь, в единое социально-экономическое пространство. При этом важны публичность и ответственность участников переговорного процесса.

26. Второй (экспертный) трек дипломатии следует использовать и в рамках работающих в сфере безопасности международных организаций, в частности, ОБСЕ. Экспертный потенциал важно сфокусировать не только на конкретных конфликтах, но и на динамике угроз региональной стабильности, которые могут привести к территориальным конфликтам.