COVID-19, ускоряющий геополитическое время

Комментарий № 43 / 23.03.2020

Евгений Прейгерман

Мы лишь в самом начале кризиса, и предвидеть все его проявления и последствия невозможно. Однако очевидно, что он так или иначе затронет практически все стороны нашей жизни во всех возможных ее измерениях: семейном, общественном, профессиональном, государственном, международном. И поэтому действительно можно ожидать, что пандемия станет исторической отметкой, после которой многое изменится.

Грязно-белый лебедь

И в этом смысле COVID-19 можно было бы причислить к явлению, которое в методологии форсайта и перспективного планирования называется «черным лебедем» (или же «джокером» (wild card)). То есть в смысле его взрывоподобного проявления и существенного (также пандемического) влияния на многие стороны жизни. Однако нельзя сказать, что лебедь приплыл совсем уж ниоткуда и что никто ничего похожего не ожидал.

Об очевидных рисках подобного кризиса в условиях все более глобализирующегося мира говорили уже давно. Некоторые исследователи даже предсказывали его с большой точностью.

Поэтому, строго говоря, пандемия коронавируса не является «черным лебедем». Для описания таких событий в форсайте используется другой термин – «грязно-белый лебедь» (dirty-white swan). И если обычно эти терминологические тонкости не должны интересовать никого, кроме ученых и специализирующихся на прогнозировании бизнес-аналитиков, то в сегодняшней ситуации они могут помочь лучшему пониманию самых различных сторон кризиса и его последствий. В том числе геополитических.

«Грязно-белый лебедь» – это событие, которое становится сюрпризом лишь из-за того, что его предпосылки по какой-то причине предпочитали не замечать. Или замечали, но не воспринимали по-настоящему всерьез. В нашем случае это относится как к очевидной повсеместной неподготовленности к пандемии, так и к вспыхнувшим сейчас дискуссиям по поводу того, что коронавирусный кризис может кардинально изменить международные отношения – вплоть до разрушения завоеваний глобализации и либерального мирового порядка. В частности, даже редко соглашающиеся друг с другом в обычной ситуации эксперты уже синхронно говорят о, возможно, «последней игре» ЕС и «последнем гвозде в крышку гроба» единой Европы. А некоторые исследователи высказываютпредположение, что COVID-19 может стать для США – столпа либерального миропорядка – чем-то вроде Суэцкого кризиса 1956 года для Великобритании. То есть историческим символом качественно изменившегося международного статуса.

И аргументация, и пафос этих дискуссий понятны и очевидны. Притом очевидными они стали не сегодня, а, как минимум, несколько лет назад. О чем свидетельствует тематика многочисленных европейских и американских форумов и публикаций последнего времени. О многом говорит, например, название доклада к Мюнхенской конференции по безопасности этого года – «Беззападность» (Westlessness).

Однако складывалось впечатление, что, даже фиксируя происходящие структурные изменения в международных отношениях, которые постепенно вели к ослаблению Запада, большинство европейских и североамериканских политиков и экспертов отказывались в них верить.

Идеи «конца истории» и тотального превосходства западной системы над всеми другими в элитарном сознании давно превратились в своего рода религиозные догмы. И чтобы перестать воспринимать их таковыми, недостаточно лишь аналитического понимания долгосрочных тенденций. Нужен болезненный и приводящий в чувство шок.

Судя по всему, именно таким шоком и становится пандемия COVID-19. При этом она не несет какие-то внезапные и кардинальные международные изменения, а, наоборот, выглядит концентрированным выражением и так набиравших темпы долгосрочных тенденций. То есть происходит своего рода ускорение геополитического времени. Как именно это скажется на идущем уже не первый год процессе трансформации системы международных отношений – вопрос отдельный. Но одно последствие можно прогнозировать с уверенностью: кризис в буквальном смысле заставит многих перестать игнорировать изменяющуюся геополитическую реальность.

Станет ли кризис созидательным?

Реальность эта заключается в неизбежном разложении возникшего после окончания Холодной войны однополярного мира. Контуры новой мировой конструкции пока не полностью понятны. Хотя наиболее вероятной выглядит, по сути, двуполярная система, выстраивающаяся вокруг конкуренции/противостояния США и Китая. При этом в различных регионах мира такая глобальная конкуренция будет разбавляться множественными интересами и противоречиями вторичных и третичных (в плане геополитического влияния) государств. На практике функционирование системы может существенно отличаться от известных в истории примеров двуполярного мира.

Но сейчас самое важное не то, как именно будет выглядеть и работать новая система. А то, как произойдет переход к ней. В истории трансформации систем международных отношений, как правило, сопровождались большими войнами, по итогам которых фиксировалась новая устойчивая реальность. То есть масштабные разрушения, вызванные войнами, одновременно выполняли и своего рода созидательную функцию для послевоенного устройства. Сегодня, разумеется, возникает соблазн рассуждать, сможет ли пандемия сыграть такую роль «созидающего разрушения», которое поспособствует возникновению новой системы международных отношений.

К сожалению, при всей желательности такого сценария пока сложно поверить в его реалистичность. По крайней мере, если исходить из ожиданий, что COVID-19 не парализует нашу планету на долгие годы.

В рамках таких ожиданий структурное значение пандемии не может быть аналогичным большим войнам. Созидательный эффект войн для трансформации системы международных отношений объясняется не столько фактором измученности воюющих народов и государств, подталкивающих их к осознанию жизненной необходимости договариваться. Сколько установлением в результате войны очевидного для всех нового баланса сил, изменить который при существующих потенциалах невозможно. И потому всем выгоднее договориться о новой системе, отражающей этот баланс.

Представляется, что COVID-19 будет иметь как раз противоположный эффект. По крайней мере, по линии США-Китай. Коронавирусный кризис лишь дополнительно подтолкнет их к дальнейшему выяснению отношений, стимулируя еще большую враждебность и затаскивая их еще глубже в «ловушку Фукидида». На это указывают, например, уже вспыхнувшие взаимные обвинения между Вашингтоном и Пекином по поводу источников кризиса и мер противодействия ему, в том числе с использованием конспирологических теорий. А также почти отсутствующее взаимодействие между ними для координации борьбы с вирусом. И если ситуация будет развиваться в таком же ключе, то по итогам мир получит еще больший рост напряженности, а не ее разрядку.

Значение COVID-19 для безопасности Беларуси и Восточной Европы

На региональную безопасность в Восточной Европе кризис, вероятно, повлияет двояко.

Большинство государств региона, а также внерегиональные стейкхолдеры восточноевропейской безопасности будут вынуждены сконцентрировать почти все политические и финансовые ресурсы на преодолении последствий пандемии в своих странах. Вопросы региональной безопасности для них временно отойдут на второй план.

С одной стороны, это может даже сыграть на пользу, так как ослабит «дилемму безопасности», которая в последние годы стала основным источником региональной напряженности. А общий интерес как можно быстрее вернуться к привычной жизни и усилить свои позиции на фоне растущего американо-китайского противостояния должен способствовать диалогу и сотрудничеству между Россией и ЕС. Однако, с другой стороны, неизбежный недостаток внимания к вызовам и рискам региональной безопасности делает ее особенно уязвимой. Обычно не представляющие большой опасности события могут в таких условиях привести к самым непредсказуемым последствиям.

Таким образом, как бы банально это ни звучало, через 12-18 месяцев в региональной безопасности в Восточной Европе вполне могут быть такие новшества, которые сегодня даже сложно представить. Их источником могут стать как новые инициативы, наподобие недавнего китайского предложения «Шелкового пути здоровья». Так и стечение обстоятельств в условиях концентрации большинства государств на внутренних делах.

К слову, именно во внутренних делах влияние пандемии будет наиболее серьезным для безопасности и стабильности восточноевропейских государств, в том числе и Беларуси. Кризисный шок оголяет множество проблем. Прежде всего те, которые определяют способность государств выполнять свою базовую функцию – обеспечивать безопасность. Притом безопасность не только перед лицом новых вызовов (таких как сама пандемия), но и хорошо забытых старых. Например, уже сейчас можно прогнозировать активизацию во многих странах, и особенно в наиболее пораженных вирусом, организованной преступности.

Тем более, что за пандемией гарантированно последует тяжелый экономический кризис и, вероятно, глобальная рецессия. В отличие от экономических кризисов последних десятилетий, COVID-19 одновременно нанесет сильный удар как по спросу, так и по предложению, из-за чего сложно ожидать быстрого восстановления. Возможности большинства правительств стимулировать спрос будут ограниченными. И белорусская ситуация выглядит особенно волнительно.

Евгений Прейгерман - директор Совета по международным отношениям «Минский диалог».

Публикация подготовлена при поддержке белорусского офиса 
Фонда им. Конрада Аденауэра (Германия). Ее содержание
отражает исключительно мнение автора.